Дирижер Олег Шигалов и его живой военный оркестр. Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 06:30 SAKH
16+

Дирижер Олег Шигалов и его живой военный оркестр

Культура, Weekly, Южно-Сахалинск

Чем отличается руководство обычным оркестром от руководства военным, почему зимой музыкантам не обойтись без спирта, благодаря кому оркестр Южно-Сахалинского гарнизона удалось сохранить и сколько получают оркестранты? Sakh.com выпытал военно-музыкальные тайны у дирижера коллектива Олега Шигалова, который стоит во главе этого живого механизма уже около 15 лет и знает его так же хорошо, как родитель своего ребенка.

— Олег Николаевич, вы с детства хотели стать музыкантом?

— Я окончил музыкальную школу по классу баян в городе Вольске Саратовской области. Родился там, там же поступил в музыкальное училище, проучился четыре года, тоже по классу баян. После окончания училища пошел служить в армию. Да, в то время я хотел быть музыкантом. Преподавателем музыкальной школы и музыкального училища. Во всяком случае, гражданским человеком. В армию не собирался вообще, даже не было такой мысли. Но вот я отслужил, это был 1991 год, такой период, развал Советского Союза, ничего не было понятно, а в армии все-таки была стабильность. Материальный вопрос был для меня важен, чтобы зарплату платили регулярно. Я уже был женат и уже думал о том, где буду зарабатывать и чем буду кормить семью. На гражданке в музыкальной школе зарплату задерживали. Ну и получилось так, что остался на сверхсрочную службу в военном оркестре в тыловом училище.

— Вам понравилось?

— Уже где-то через год я начал подумывать о том, что стою на месте, развития никакого нет, изо дня в день одно и то же, играем-играем-играем... Никакой перспективы ни в зарплате, ни в повышении квалификации. А до срочной службы у меня была мысль поступить в консерваторию. И после долгого обдумывания, что делать, как дальше жить, я решил поехать в Москву и выучиться на военного дирижера. Вообще военно-дирижерский факультет при Московской консерватории как таковой единственный в мире. В период СССР туда приезжали учиться и из Африки, и из Монголии, со всего мира. И сейчас многие иностранцы приезжают. Консерваторию переименовали, теперь это военный институт (военных дирижеров) Военного университета Министерства обороны РФ.

— Чем отличается руководство обычным оркестром от руководства военным?

— Военный оркестр прежде всего — это дисциплина, потому что в любое время дня и ночи, в любую погоду, при любой температуре мы выходим и играем. И не плачем, что похолодало, или дождик пошел, или еще что-то.

— Или июнь.

— Да, или июнь сахалинский наступил. Мы можем играть в любых условиях.

— А если дождь, инструменты же мокрые.

— Ничего страшного. Зимой вот было -27 — и ничего, играли. Но при этом металлическое духовые инструменты на морозе заливаются спиртом. Когда музыкант дует в инструмент, в вентильно-клапанный механизм поступает горячий воздух, образуется конденсат, и клапаны перестают работать, инструмент замерзает. Поэтому есть определенные нормы — сколько спирта нужно залить для часа игры на морозе.

— То есть музыкант играет и чувствует запах спирта?

— Конечно. Он вдыхает в себя эти пары.

— Вредная профессия, получается.

— Конечно, очень вредная. Мало кто об этом знает и догадывается. В основном все говорят — а, что там сложного, взяли дудку, поиграли, да и все. Ну возьмите, поиграйте на морозе. Или на жаре. Это нелегко.

— Как после окончания консерватории вы попали на Сахалин?

— Пять лет я проучился в Москве, и в 1999 году меня распределили сюда, на остров. Я, конечно, очень был "обрадован", когда вышел из кабинета начальника факультета и посмотрел на карту. Где этот Сахалин? Что это такое? Было страшновато. Хотя у меня после окончания Второй мировой родной дядя здесь служил и потом остался жить, поднимать народное хозяйство. Где-то до 70-х годов тут прожил, до пенсии. Рассказывал мне, что Сахалин — это хороший остров и ничего страшного. Ну…

— Судя по вашему виду, вам тут не очень понравилось сначала.

— Сначала это было ужасно, конечно. Тем более время такое сложное, вообще катастрофа. То же самое, в принципе, было и в Москве. Невыплата зарплаты и прочий кошмар. Я не привык от трудностей бегать, но было тяжело. Меня распределили в Аниву, анивский полк тогда был еще. И вот пять с половиной лет я там прослужил дирижером. Начал с лейтенанта и дошел до капитана. А в Южно-Сахалинске была дивизия. Здесь дирижер потом ушел, долгое время его не было и меня сюда перевели. Это был где-то 2004-2005 год. И с тех пор я здесь.

— У нас на Сахалине сейчас один военный оркестр, правильно?

— Да. Раньше было два: в анивском полку и здесь, в дивизии. Но потом в армии произошло сокращение, и хотели сократить оба оркестра. Благо, в 2009 году на Сахалин приехал Валерий Халилов, царство ему небесное, с оркестром. Они по всему югу острова дали концерты, в Южно-Сахалинске было несколько выступлений, шикарная программа. После этого они каждый год стали приезжать. И Валерий Михайлович спросил меня, как дела, как служба. Я ответил — товарищ генерал, все нормально, все хорошо, но оркестр сокращают. Он мне подсказал, что нужно сделать, какое написать письмо, на чье имя. Я написал, и он пошел с ним к заместителю министра обороны. Благодаря этому у нас на Сахалине остался оркестр, который обеспечивает не только все воинские ритуалы, но и городские и областные мероприятия. На Курилах еще есть военный оркестр, там его тоже сократили в свое время, потом начали восстанавливать. И его, кстати, опять-таки организовал Валерий Михайлович. Он спрашивал меня — как ты думаешь, на Курилах наберутся музыканты или нет. Я ответил, что, конечно, наберутся. С Сахалина-то туда не будешь ездить играть. Хотя мы ездили один раз. Там все сложнее с музыкантами: сначала разогнали, потом стали собирать… И тем не менее оркестр есть, они играют, молодцы.

— А у вас сейчас сколько человек в оркестре?

— 26. 21 военнослужащий и 5 гражданских, это люди, которые уже на пенсии, но крепко держат в руках инструмент, хорошо владеют им. И вокалисты есть у нас.

— На каких инструментах играете?

— Флейта, кларнет, саксофон, тромбон, валторна (пока одна, но, надеюсь, скоро будет две, обучается сейчас музыкант), тенор, баритон, туба, бас-гитара, ударная установка.

— Расскажите о вашем распорядке, из чего складывается ваш рабочий день. Мы вас видим только по каким-то праздникам, вы при параде, выступаете. А ваши будни, какие они?

— Наш день начинается с поднятия флага воинской части. В 8:30 сбор, в 8:50 поднятие флага. Выстраивается вся воинская часть, мы играем гимн и флаг поднимается. Это войсковая часть в поселке Хомутово. Репетиции у нас проходят иногда в Доме культуры "Родина". Когда служебных мероприятий нет, нас туда отпускают. А наша основная база — это здание бывшего КПП в воинской части. Конечно, оно не очень обустроенное, но хотя бы есть где инструменты положить, потому что с ними на работу каждый день ходить как-то не очень здорово. Бывало у нас и такое.

— Зато сразу видно — идет оркестрант.

— Это точно. Мы стараемся обеспечивать все структуры: и пограничникам играем, и ФСБ, и МЧС… Со всеми мы друзья. Сопровождаем и присяги, и строевые смотры, которые в нашей служебной части проходят довольно часто. Конечно, сложновато одному оркестру везде успевать, но мы стараемся.

— У вас есть какая-то сезонность? В какое время года самые сильные нагрузки, наверное, летом?

— Нет, летом мы все уходим в отпуск, потому что не особо много боевых задач. После 22 июня, Дня памяти и скорби, месяца полтора оркестр отсутствует в полном составе. В крайнем случае, если какая-то экстренная ситуация у музыканта, он может взять отпуск среди года, в другое время.

— Вспомните что-нибудь забавное из жизни оркестра.

— Курьезных случаев было много. Однажды мы полетели в Хабаровск на "Амурские волны". В 2016 году, по-моему. Нам сказали, что полетим военным бортом через Курилы. Рано утром мы приехали на аэродром в Сокол, загрузились, прилетели на Курилы. Пока дозаправка, пока то да се. Потом снова взлетели. Мы в полной уверенности, что летим в Хабаровск. Выходим из самолета — снова в Южно-Сахалинске! Прокатались просто так. Оказывается, какую-то документацию нужно было срочно передать, каких-то людей высадить на Сахалине, вот нам и пришлось помотаться. В итоге в Хабаровск прилетели только вечером.

— Про репертуар немножко расскажите.

— Он у нас большой. Начиная с воинских произведений, это марши, и торжественные, и траурные, к сожалению. Мы играем на похоронах ветеранов Великой Отечественной, ветеранов военной службы. И современные произведения есть. В принципе, играем все: и джаз, и рок-н-ролл, и русские народные, и даже американские народные. Выбираем достойные, приличные произведения. Военный оркестр "Ленинград", конечно, не сыграет, пошлости недопустимы. Из любимого — есть у нас несколько попурри, которые не надоедают. Часто их исполняем, при этом можно что-то менять, импровизировать. Репертуар обновляем периодически. В прошлом году, например, было столетие пограничной службы, к этой дате мы разучивали новые композиции.

— Сами не пишете музыку?

— Я оркестровал "Сахалин-марш". Музыка давно была придумана, а я сделал оркестровку на тему "Ну что тебе сказать про Сахалин". Людям нравится, аплодируют.

— Насколько охотно идут музыканты в оркестр? У вас есть дефицит кадров?

— Есть конечно. Время такое, мало кто хочет учиться музыке в детстве. Это тяжелый труд. Я помню, как мои друзья гоняли мяч, а я сидел и зубрил музыкальные произведения. Зато когда приходит время служить в армии, все думают — ой как хорошо, никуда не бегать, ничего не делать, сидеть и дуть в дудочку. Но этому же надо научиться, это же не так — ты взял дудочку, и она сама заиграла. Так не бывает. Люди годами к этому идут, учатся всю жизнь. Конечно, старики уходят, молодежь приходит. Хотя у меня есть музыкант, ему 70 лет, он еще в отличной профессиональной форме. Пытаемся набрать новых участников. Мы рады любому профессионалу. У нас есть оркестрант, который недавно пришел, он играет на валторне и скрипке. Но одна скрипка в духовом оркестре — ни туда ни сюда, поэтому остается валторна. Был рядовым, сейчас уже младший сержант.

— Если не секрет, зарплаты хорошие в оркестре? Вам есть чем привлечь новых людей?

— Хорошие. Многие из-за этого и хотят к нам. В самом начале 30 тысяч, потом больше, до 65. Но нужно быть профессионалом, одновременно и играть, и маршировать. Даже не просто маршировать, а исполнять дефиле, схождения-расхождения, даже какие-то приседания, всевозможные фигуры.

— У вас только мужчины?

— Нет, у нас есть вокалистка замечательная, голос у нее великолепный. И вот недавно молодая девочка к нам пришла на валторну, сейчас осваивает ее потихоньку. Будет у нас две валторны. Она тоже вокалистка, но две вокалистки для нас многовато.

— Что вы ощущаете, когда стоите перед оркестром и управляете им? Он ведь как живой для вас, наверное?

— Да. Я именно так и чувствую, что это живой организм. Если какая-то клавиша западает и начинает мешать прослушиванию, это сразу слышно. Или кто-то хоть одну нотку не ту сыграет. Это сразу бросается в глаза. В уши, точнее. Поэтому на репетициях я сразу останавливаю игру в такие моменты, чтобы ошибка не закрепилась, чтобы все было идеально. Это как человек ошибется, и лучше сразу ошибку исправить, а не жить с ней. Тогда и на сердце будет радость. И этой радостью очень приятно делиться с людьми. Мы вот на днях играли на открытии театрального фестиваля "Сахалинская рампа". И вы знаете, я настолько был удивлен, что уже третий звонок прозвенел, а народ стоит, слушает нас и не уходит. Вот-вот спектакль должен начаться, а люди стоят. Я уже показываю им — проходите, пожалуйста. Попросили нас еще в антракте поиграть. Очень приятно видеть, что наш труд ценят, что наша игра людям так нравится.

Подписаться на новости