Жить по полной в 97. Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 05:44 SAKH
16+

Жить по полной в 97

Культура, Weekly, Южно-Сахалинск

На днях судьба занесла меня в Оху, что на севере острова. Когда-то жил и работал в здешних местах. Заглянул в краеведческий музей… И не пожалел. Кроме всего прочего, посмотрел замечательную живопись местного художника, ветерана Великой Отечественной войны, фронтовика Семёна Никитовича Соболева. Среди картин и свежие работы. И это в 97 лет!

Семен Соболев
Семен Соболев

Как рассказывали в музее, выставка открылась 1 сентября, в день рождения ветерана. На творческой церемонии Семёну Никитовичу вручили памятный знак "В честь 75-летия Сахалинской области". И по праву. Фронтовик Соболев приехал сюда в 1950 году.

Позвонил ветерану. Договорились встретиться. Давно знаем друг друга…

Вспоминается одна из встреч с Семёном Никитовичем. Мы сидели в небольшой кухоньке его однокомнатной квартиры в одной из многоэтажек города. Говорил больше он — фронтовик, ветеран труда, старожил острова. О жизни, о войне, о друзьях-товарищах, о северосахалинских реалиях. Встреча состоялась в ноябре, после официального торжества по случаю 80-летия городской газеты "Сахалинский нефтяник". Он был приглашен на юбилей как неизменный внештатный автор и герой страниц этого издания, я как бывший корреспондент газеты.

И вот — уже без официоза. За окном буранная круговерть. Не зги... Мы сидим за столом. А на подоконнике перчики, украсившие ярко-красным узором часть кухонного пространства. Семен Никитович высадил их по осени. И от этого неожиданного цвета зимой, от тихого шума газовой горелки под чайником на печке, от ровного спокойного голоса хозяина квартиры было как-то по-особому уютно.

Встреча эта состоялась более чем десять лет назад, а перчики запомнились. Но особенно запомнился его рассказ, полный какой-то житейской мудрости. Семёну Никитовичу тогда было за 80. Впрочем, и последующие встречи (к счастью, хоть и нечасто, но они случались) были не менее интересны. И всегда восхищали и удивляли его философские суждения, наполненные жизнелюбием и добротой к людям. А за ними — внутренняя энергия в стремлении жить по полной. А ведь пройден огромный путь: непростое детство периода коллективизации и раскулачивания, НЭПа, опаленная войной юность, война и Победа — самое значимое в жизни, многолетний труд в таежных экспедициях на севере, участие в его развитии, выживание в период реформ девяностых, семья, творческие поиски в живописи и литературе... Судьба, отразившая почти столетнюю историю всей страны.

Обо все этом, кстати, Семён Никитович рассказал в своих книгах "Фронтовыми дорогами" (2004 г.), "Вспоминая былое давнее" (2017 г.) и "Покаянные записки топографа" (2018 г.). А в дополнение еще два альбома с репродукциями его живописных работ. И все-таки хочется еще раз рассказать об этом человеке. Чтобы о таких, как он, знали и помнили как можно больше людей.

Детство
Детство

***

Родился он в селе Лебяжьем Ново-Егорьевского района Алтайского края. Родители его, Никита Дмитриевич Соболев и Степанида Пантелеевна (в девичестве Ишутина), были крестьянами. Семья состояла из шести человек, из них четверо детей — мал мала меньше. В хозяйстве были две лошади, корова, другая живность. Отец затемно уезжал то на пашню, то на заимку, то на сенокос. Возил хлеб с поля, сено для двора, заготавливал дрова на зиму. И, как правило, возвращался домой только к закату. Мать занималась домашним хозяйством, детьми. В деревне жили и деды, другие родственники. И все были жадны до работы, трудились, не покладая рук.

Как вспоминает Семён Никитович, в его детском восприятии в то время было ощущение незыблемости мира. Вот есть деды-работяги и бабушки, отец-труженик и мать-хозяйка, есть братья и сестричка, друг Митька и другие мальчишки-соседи. "Есть наша изба, наш конь Рыжка, перед окнами — лужок, за ним — бор и степь… Казалось, все будет так всегда…" Это из его книги.

Но на селе наступали времена преобразований — крестьян добровольно-принудительно "зазывали" в коммуны-колхозы. Не везде и далеко не всегда это давало положительный результат. Так и в селе, где жили Соболевы. Хозяйства разорялись, часть крестьян высылали, но не дальше Сибири, часть уезжала в город в поисках лучшей жизни. Но и эти жесткие эпизоды периода "раскулачивания" части крестьянских семей, от которого пострадала и семья Соболевых, по прошествии лет не оставили в нем ненависти и враждебности к той власти и стране. Через трудности и трагедии все шло к улучшению жизни людей, людей работающих, как бы объясняет Семён Никитович. Через несколько лет в деревне появились электричество, сельхозмашины и механизмы, крестьяне научились управлять коллективным хозяйством и жить более-менее в достатке…

Но это было уже к концу тридцатых годов. А в начале отец Семёна решил сменить село на город. Ближайшим был Рубцовск. Как и везде, здесь еще была безработица, существовала биржа труда, с продуктами были проблемы… В конце концов, отец-таки нашел работу — стал пайщиком потребительской кооперации и заодно занимался извозом товаров. Затем то плотничал, то работал грузчиком на железной дороге. Семье помогал дед Иван, который был прекрасным сапожником, что давало хоть какой-то доход. Но приходилось и подаяние просить маленькому Семёну, торговать водой на рынке, копать картоху… Рубцовск в ту пору был полугородом, полудеревней.

Семён еще до школы научился читать, иногда помогал взрослым прочитать какую-нибудь официальную бумагу, сообщение, за что получал благосклонность и порой вознаграждение в виде чего-нибудь съестного. И позже, когда все более-менее наладилось, легко учился в сельской школе, очень маленькой и бедной, отличался любознательностью и старательностью.

А жизнь преподносила новые испытания. Умер любимый дед. За ним неожиданно умерла мать Семёна… Жить стало не очень уютно, но детский возраст брал свое — рядом оставались отец, бабушки, другие родственники. Через некоторое время отец, женившись, решил переехать в Северную Игарку, что в верховьях могучей сибирской реки Енисей. Шел 1938 год.

Здесь, в Заполярье, и закалялся характер Семёна Соболева. К весне сорокового года он окончил совхозную школу-семилетку и отнес свои документы в расположенное в городе педучилище народов Севера. В нем учились мальчишки и девчонки со всего сибирского севера от Урала до Чукотки: русские, ненцы, эвенки, якуты, юкагиры, буряты. Других учебных заведений в этом маленьком северном городке не было, а до Красноярска — почти две тысячи километров.

И вновь отец переехал. Семён остался в училище.

"Учился я отлично, за отличную учебу иногда меня премировали какой-нибудь одежонкой — видели бедственное положение юнца без родителей. Платили стипендию, хватало на зубной порошок и на конфеты, да иногда на билет в кинотеатр…" — вспоминает Семён Никитович. Огромную роль в его воспитании, считает он, сыграли учителя школы и общежитское братство.

В комнате общежития деревянного барака жили ребята активные, как говорит Семён Никитович, без вредных привычек. Частенько путешествовали по окрестной тайге у берегов Енисея. Даже в пятидесятиградусный мороз.

Однажды летом сорок первого года мальчишки возвращались из очередного таежного похода и уже в городе увидели у тарелки радио, висевшей на столбе, людей, ожидавших важное правительственное сообщение. В ту пору радио в домах было редкостью. Люди стояли и ждали. Ждали чего угодно, но только не этого... Началась война.

Все шестеро, жившие в одной комнате, на следующий же день отправились в военкомат добровольцами. Но их повернули домой — маловато было лет для призыва. А потом уже летом стали приходить тревожные вести. Брат Семёна, Иван, в первые дни войны, а служил он на западной границе, получил ранение, ампутировали ногу… Ушел на фронт отец, который в ту пору жил в Кемерово, взяли в армию дядю Митю, дядю Васю. К концу лета в городе стали появляться раненые — солдаты, уволенные "под чистую"…

Наступила трудная военная зима. В педучилище ввели дополнительные занятия по военной подготовке. Кроме того, шестнадцати-семнадцатилетние ребята обучались на курсах мотористов-авиатехников и бортрадистов... Занимались с утра до позднего вечера.

***

И вот — прощай, Игарка! Летом 1942 года пароход с мальчишками-призывниками медленно отчалил от пирса под прощальные взгляды провожающих, возможно, в последний раз видевших своих близких и знакомых… Новобранцы прибыли в Красноярск. А дальше был путь до Томской области — в Асинское военно-пехотное училище. Шел сентябрь 42-го года, враг был у Ленинграда, почти у Москвы, у Сталинграда, а воинская жизнь молодых сибиряков только еще начиналась. Подъем в шесть утра, отбой в одиннадцать вечера. Учились дисциплине и чувству взаимопомощи в многокилометровых марш-бросках под дождем и в мороз. Рукопашному бою и штыковой атаке. Учились занимать оборону и наступать. Среди наставников были офицеры и старшины, уже побывавшие на фронте, списанные по ранению.

"Несмотря на все трудности, на холод и недоедание, на физические сверхнагрузки и недосыпание — а может быть, именно благодаря этому, — из нас сделали лучших бойцов, какими всегда отличалась Сибирь. Во всяком случае, позже, на фронте, сибиряки выделялись из общей массы большей стойкостью. К тому же мы должны были защищать наше родное Отечество, социалистический строй, который мы приняли сердцем, вопреки всем прошлым невзгодам…". Это из книги С.Н. Соболева.

В конце февраля 1943 года курсантам выдали теплую одежду, валенки, телогрейки и ватные брюки. Все новое. Занятия прекратились. Все поняли — скоро на фронт. А через день воинский эшелон под марш "Славянки" двинулся на запад. Через неделю доехали до Москвы. И здесь сибирякам повезло — их сводили в баню. Да не в какую-либо, а известную — в Сандунах. Но удовольствие было недолгим, уже вечером двинулись дальше — до станции Гжатск. От нее маршем еще ближе к фронту.

Догоняли фронт в составе 76-мм полковой артиллерийской батареи 681-го стрелкового полка 133-й стрелковой дивизии. Догнали в конце марта, на переправе через холодный свинцовый Днепр. Переправились. И здесь наступление наших войск иссякло. Встали в оборону. А это рытье окопов, строительство блиндажей, ходов сообщения, маскировка пушек. При всем этом каждую ночь еще человек по пять от взвода ходили помогать пехоте рыть траншеи переднего края и боевого охранения...

"Для непосвященных война — это постоянный героический бой. На самом деле война для нас была постоянным тяжелейшим трудом под непрерывным обстрелом противника. Приходилось и орудия на лафетах тащить вручную. И ящики со снарядами на плечах переносить, а весили они до 50 килограммов, а потом вести огонь под огнем противника...".

Особенно запомнились бои за Смоленск, жестокие и упорные. Достаточно сказать (по книге С.Н. Соболева), что с 5 по 9 сентября 133-й стрелковой дивизией на участке ее действий было отбито 27 контратак немцев с применением танков. Потери в дивизии за это время составили 730 человек, около трех тысяч бойцов получили ранения… Более половины от численного состава. 25 сентября 1943 года Смоленск был освобожден.

Так и продвигались наши войска, с боями, с перерывами на необходимую тактическую оборону, к границам своей страны, освобождая города и села, занятые врагом с начала Великой Отечественной войны. Так и шел солдат Соболев, теряя друзей-однополчан, бил врага, не щадя живота своего. И благодарил ангела-хранителя за оберег. Попадал в ситуации, когда надо было стрелять из пушек прямой наводкой. За храбрость в одном из таких боев награжден медалью "За отвагу". Ходил в рядах пехоты в атаку, врукопашную. Был ранен, попал в медсанбат, откуда ушел раньше выписки в поисках своей части. Бегство из медсанбата на фронт не осуждалось... Был зачислен в другую батарею, во второй дивизион 400-го артполка своей же родной дивизии.

Кстати, за тот бой, когда орудийный расчет, в который входил и наводчик Семён Соболев, бил прямой наводкой по наступающим немцам и врукопашную защищал свои орудия, он был награжден орденом Красной Звезды. Многие тогда погибли. Он остался живым благодаря полковому разведчику, который опередил фашиста, стрелявшего в упор, а затем привел Соболева в медсанбат. Фамилию разведчика Семён Никитович не запомнил… Война. Но своих сослуживцев Соболев помнит поименно. И написал о них через семьдесят лет в своей книге.

"Так с тяжелейшими боями прошагали мы пол-Европы, подвигая собой войну туда, откуда она пришла к нам. Где-то вы теперь, мои фронтовые братья? И есть ли еще кто живой среди вас? Вы делили со мной солдатский хлеб мой. Лежа на сырой земле, в общей дрожи делились теплом своим. Впрягшись в лямки, вы тянули со мной нашу пушку. Вы укрепляли дух мой своим присутствием и бесконечным ратным трудом своим вы взращивали во мне веру в нашу неодолимость. Перед вами, живыми и мертвыми, перед всеми, кто в те тяжкие дни был со мною вместе, я склоняюсь в своей благодарной памяти. И ничего не могу представить бескорыстнее фронтового солдатского братства..."

...В декабре 1943 года 133-ю дивизию отвели с фронта, погрузили в эшелон и перебросили на линию Второго Украинского фронта... И снова участие в ожесточенных сражениях, за каждый населенный пункт. Через три месяца вышли к границам СССР. Перед пересечением границы с Румынией, в марте 1944 года, бойцов подразделения построили, объявили порядок поведения на чужой территории: с населением вести себя терпеливо, ничего у жителей не брать, не пить воду в непроверенных местах, с достоинством нести звание воинов Советской страны.

Летом Румыния капитулировала, но немецкие заслоны оставались, они брались с ходу. Румынское население, особенно крестьяне, по словам Соболева, были довольны, что, вот, пришла Советская армия, но никаких притеснений не учиняет. Офицеры и солдаты ничего для себя не требуют и благожелательно принимают угощение, особенно вино. Водился такой грех…

В предгорьях Восточных Карпат приходилось драться за каждую высотку, за каждый перевал, за каждый перекресток дороги. К этому времени, рассказывает Семён Никитович, наши научились воевать, как говорится, малой кровью. Это уже были не солдаты-славяне 41-го года, а опытные бойцы и командиры. И вооружение другое. Прибавилось колесной техники, танков, самоходок и самолетов… И знаменитых "Катюш". И дух победителей играл свою роль.

Осенью 1944-го Соболев с товарищами двигался уже по дорогам Венгрии. Вновь бои в предгорьях, а затем и в горах. Да еще и зимой… И вновь походные марши. Ни помыться, ни отдохнуть, да и кухня зачастую отставала. Во время одного из таких походов встретили новый, 1945 год. Затем снова марш-бросок. Уже в Чехию. Взяли город Злин, город Простев, подошли к городу Могильнице. Это было в самом начале мая. Здесь и отметили день капитуляции фашистской Германии. Но миллионная группировка немцев в Чехии не подчинилась приказу о капитуляции и начала отходить в горы. До 18 мая с боями преследовали их советские войска.

Почти месяц после последнего боя бойцы 133-й дивизии простояли в летнем лагере под Прагой. Затем подразделение перевели в Венгрию. Началась мирная жизнь, но в войсках не было отдыха — началась передислокация, учения, замена частей…

В начале 1946 года артполк Соболева перебросили в Германию. В конце 1947 года Семён Соболев был уволен в запас.

Фронтовик, старший сержант Соболев вернулся домой, в Рубцовск.

Соболев Семён Никитович, сержант, Германия, 1946 г.
Соболев Семён Никитович, сержант, Германия, 1946 г.

***

Началась гражданская жизнь, но дома Семёна никто не ждал. Отец после войны оказался где-то в Грузии. В одном из боев он был контужен и попал в плен, а после освобождения наши органы отправили его на работу под надзором — подальше. Ни имущества, ни жилья. Солдатская форма да шинель. Не сидеть же на шее у брата инвалида. Семён Соболев решил поступить в горный техникум Прокопьевска, что в Кемеровской области. Учился и подрабатывал на шахте. Не доучился. Через два года появилась семья — жена и дочка от роду полтора месяца. И вот в таком составе они решили искать счастья, работу и жилье на Сахалине. Все это, да еще подъемные, обещали северосахалинские начальники…

Дорога фронтовика не страшила, да и на месте, он был уверен, помогут. Он читал в газетах, что там, на севере Сахалина, активизировались нефтеразведочные работы, требовались специалисты. Значит, работу он себе найдет. Так и вышло. Когда грузовой самолетик ЛИ-2 с пассажирами, завербованными для работы на севере, приземлился в небольшом аэропорту Охи, а было это 1 июня 1950 года, приезжих встретили представители отдела кадров объединения "Дальнефть". Они определяли, кого на какую нефтеразведку отправить. Соболева, узнав о его военной специальности, направили в проектную геологоразведочную контору. В таких кадрах была острая нехватка. И с отдельной квартирой повезло — дали комнату в деревянном бараке. Железная кровать, стол, пара табуреток и в углу маленький столик — вся обстановка. Туалет на улице. Рядом в другом бараке — столовая… Для начала неплохо, подумал Семён Соболев, имевший опыт жития в разных условиях.

В Охе в то время преобладали бараки, фибролитовые одноэтажки, полуземлянки. Выделялась улица Ленина — двухэтажными домами. Рядом с городом — нефтепромысел. Ряд деревянных вышек над нефтекачалками, сеть трубопроводов, мерники, разбитые дороги. И всюду пар… Между прочим Оха в годы войны поставляла нефть на НПЗ Комсомольска-на-Амуре, а он — топливо для Советской армии.

На другое утро Соболев вышел на работу, а на третий день уже участвовал в топографической съемке площадки под строительство ТЭЦ. И понеслось — экспедиция за экспедицией, командировки в тайгу и на отдаленные разведочные площади, перспективные под нефтегазодобычу и строительство. Контора для Соболева была лишь временным местом, где он, как и все изыскатели и геологоразведчики, составлял отчеты по результатам полевых работ и готовил планы на новые экспедиции.

Бывшего фронтовика через некоторое время начали назначать старшим поискового отряда, бригады, а позже и экспедиций. Соболев, имея неоконченные педагогическое образование и техническое, обладал природным даром общаться с людьми, умело делал свою работу. А добираться до места приходилось по-разному: где на лошадях, где пешком, где на дрезине, на машинах чуть позже. Когда начала работать узкоколейная железная дорога, по ней. Приходилось рубить деревья для изыскательской трассы и под площадки для жилья, рыть шурфы, ставить палатки, устанавливать пункты триангуляции, переносить на себе ящики с инструментами и оборудованием. Теодолит, штатив, рейка, полевые журналы… И топоры, пилы, продукты, спальники… В снега-морозы, дожди и слякоть, средь комарья и мошки.

Как правило, коллектив подбирался работоспособный, хотя люди в поисковые партии попадали разные. На север ехали — кто за деньгами, кто за запахом тайги, а кто и бежал от своих жизненных неурядиц. С таким народом надо еще уметь ужиться и справиться с поставленной задачей — качественно провести изыскания, чтобы после этого начались на их месте созидательные работы. Справлялся, хотя и случались всякие казусы. Работали на Паромае, в ста километрах от Охи, и еще дальше — на Чайво, и в Катангли (это уже 230 километров), и на берегу залива Одопту, и на месторождении Венское. Исходил весь север острова со своими коллегами-изыскателями. Через много лет в этих местах вырастут газовые мощности, начнется добыча углеводородов, потянутся нити нефте- и газопроводов.

В 1957 году окончил Новосибирский топографический техникум. Семья увеличилась — появились еще два сына-близнеца. Зарабатывал хорошо, хватало и семью содержать, и в отпуск съездить. Проезд и санаторий оплачивались государством, отпускных дней за два года набиралось до 90. Но, как правило, северосахалинцы редко отдыхали по полной. Возвращались на работу раньше времени, в родной коллектив, к родной природе. Прикипали душой. Так и Семён Никитович… Пытался, и не однажды, покинуть остров навсегда. Не выходило. Возвращался. Оха — город притягательный.

Через несколько лет построили кооперативную квартиру в Краснодаре, переехали. Оказалось — не климат здесь для Соболева, да и не мог он без своей работы-романтики. Вернулся в "Сахалиннефть", ему прислали вызов. А жена с детьми осталась в Краснодаре. Детей он поднял. Повзрослев, они оба, Виктор и Николай, окончили военные училища. Дочь вышла замуж.

Объемы геологоразведочных работ на севере Сахалина с каждым годом увеличивались. Соответственно, увеличивалась и востребованность топографического обеспечения разведок. Работы было непочатый край. Соболев тянул лямку, как он рассказывал, и за начальника партии, и за техруководителя, и за завхоза. Писал проекты, отчеты, составлял сметы… И отбывал в экспедицию, брал мензулу и вел съемку.

И все-таки пришлось уйти в кабинетные работники. Ему уже было под 70. Конец 80-х. Перестройка. Перевелся маркшейдером в объединение "Оханефтегаздобыча", которое затем реорганизовалось в НГДУ "Оха". Но заканчивал он трудовую деятельность, как тогда говорили, в полевой партии, в экспедиции управления "Дальаэрогеодезия".

Улица Невельского в Охе. Вид на 24-й участок при въезде в город. Дом с башенкой — здание бывшего японского консульства. Пятидесятые годы
Улица Невельского в Охе. Вид на 24-й участок при въезде в город. Дом с башенкой — здание бывшего японского консульства. Пятидесятые годы
Семён Никитович Соболев за работой
Семён Никитович Соболев за работой
С коллегами по работе. С. Н. Соболев второй слева. 60-е годы ХХ века
С коллегами по работе. С. Н. Соболев второй слева. 60-е годы ХХ века

***

Начало пенсионного периода не сбило с ритма жизни. Семён Никитович — натура творческая. Он и раньше после тяжелых трудов не отсиживался на диване. Много читал, занимался спортом — любил пробежки, на лыжах в том числе, играл в бильярд, занимался йогой, аутотренингом, фотографией. Порой бродил с ружьем по прибрежным угодьям. В зрелом возрасте увлекся живописью. Увлекся по-настоящему, благо, что способности видеть природу и человека были даны ему с детства и развивались в ходе богатого жизненного пути. В пятьдесят лет окончил Московский заочный университет искусств имени Н. К. Крупской.

Не сразу решился выставлять свои работы публике, но постепенно они пробивались на свет. Это натюрморты, портретная живопись, пейзажи с натуры, графические зарисовки. В 1993 году в Охинском краеведческом музее состоялся его выставочный дебют в числе других художников северного Сахалина. А в 1999-м прошла первая персональная выставка. Потом еще, и еще... Художник пишет просто и светло. Особенно впечатляют живописные работы, связанные с природой, в основе которых — пейзажи севера, островные сюжеты.

"Краски Севера — краски души" — так называлась очередная выставка художника, прошедшая в 2016 году. Часть ее картин стали подарком музею от автора в честь Дня города, столицы нефтяников севера Сахалина. Но и это была не последняя — очередная состоялась в 2019 году в сентябре, когда художнику исполнилось 95 лет!

Его работы выставлялись и в Сахалинском областном художественном музее.

В девяностых — начале двухтысячных Семён Никитович взялся за литературные записки. Не сказать, что планировал оставить в наследство свои мемуары. Поначалу просто решил поделиться тем, что испытал в трудные сороковые, особенно военные годы. Как он сам сформулировал — отдать дань благодарной памяти своим фронтовым братьям, с которыми несколько лет делил солдатский хлеб и нелегкую солдатскую долю. И потаенные уголки его памяти все больше и больше стали выдавать эпизоды прошлого. Для уточнения событий обратился к архивным документам, старым своим документам. Всплывали имена, фамилии, названия подразделений, фронтов. Книга "Фронтовыми дорогами" вышла в свет при поддержке администрации Охи в 2004 году.

А Семён Никитович после некоторого перерыва взялся за новый труд. Теперь уже задумал двухтомник, название которому пришло как-то само собой — "Вспоминая былое давнее". О детстве, о предвоенной юности, о фронтовых буднях и цене Победы в Великой Отечественной войне. О жизни, о работе в разные периоды послевоенного времени нашей страны на севере Сахалина, о взаимоотношениях людей того советского периода, о добром и недобром, о любви и смысле человеческого бытия…

Книги нашли своих читателей, часть тиража была передана библиотекам. Автор переслал несколько десятков экземпляров своим друзьям и знакомым, коих раскидала жизнь по России. В том числе некоторым родственникам бывших фронтовиков, однополчан. Чтобы знали, как жило поколение Победителей. И не только в военные годы. И "…чтобы люди знали, как хрупка бывает жизнь человека, да и страны нашей, и берегли и то, и другое. Чтобы они помнили, что наша сила — во взаимной любви нашей и единстве". Это из его книги.

Картины художника
Картины художника

***

…Вот обо всем этом, о любви к жизни, сегодняшнем дне мы вновь говорили с Семёном Никитовичем. Как и прежде, ветеран угостил нас (был еще мой коллега фотожурналист Виктор Владыженский). Поговорив за политику, за север родной, островной, за жизнь, взялись, как это нередко бывает, за проблемы здоровья. Семён Никитович знает немало рецептов его сохранения, в основном народных. Он еще и о гимнастике в домашних условиях не забывает, и на природу — к морю Охотскому порой вылазки-выезды делает. И с кистью не расстается — пишет этюды, ведет переписку с краеведами и поисковиками, принимает гостей, чаще школьников.

...На прощание Семён Никитович крепко жмет руку, обещает — "Поживем еще…"… По приезде нахожу в своей электронной почте его переписку с организаторами Книги памяти из Челябинска о 400-м артполке, где он служил в годы войны… Сегодня полк базируется под Челябинском, он после многолетнего перерыва был вновь сформирован в 2016 году, а начиная с 2019 года здесь решено воссоздать его историю о боевом прошлом. Вот это известие! Как не порадоваться за ветерана. И за возрожденный через десятилетия его родной полк. И за неуемную, сохранившуюся до сих лет энергию фронтовика. И за его жизнелюбие.

Вот и компьютерные тонкости он освоил, без проблем вошел в другую эпоху. Благодаря этому и переписка с уральцами продолжается. Кстати, книги-воспоминания, написанные Семеном Никитовичем, судя по сообщениям челябинцев, во многом помогли инициаторам воссоздания истории полка в поисках данных о его однополчанах. Полное название полка, между прочим, 400-й Трансильванский Краснознаменный орденов Суворова и Богдана Хмельницкого самоходный артиллерийский полк. Полк, в котором в годы Великой Отечественной служил и воевал Семён Никитович Соболев.

И эта переписка, вопросы фронтовику, просьбы представителей полка переслать обращение-наставление к молодым бойцам нынешнего времени, вопросы ему от командиров о здоровье, о сегодняшних реалиях жизни вылились в нечто большее — в какое-то символическое связующее звено между прошлым и настоящим, между поколениями.

9 мая 2018 г. Цветы — ветерану-фронтовику
9 мая 2018 г. Цветы — ветерану-фронтовику
На прогулке в городском парке, Оха, 2020 г., теряя друзей-однополчан, бил врага, не щадя живота своего. И благодарил ангела-хранителя за оберег
На прогулке в городском парке, Оха, 2020 г., теряя друзей-однополчан, бил врага, не щадя живота своего. И благодарил ангела-хранителя за оберег

Фото: В. В. Владыженского, из семейного альбома С. Н. Соболева и интернет-ресурсов

***

Когда были написаны эти строки, позвонил другой охинский знакомый — почетный нефтяник, почетный житель Охи, друг Семёна Никитовича Виктор Алексеевич Кнутов. Рассказал, что Никитич попросил сфотографировать осенние рябины — писать натюрморты…

Здоровья Вам, Семён Никитович!

И еще. В сентябре 2021 года в островном издательстве "Сахалин — Приамурские ведомости" вышла в свет книга о фронтовике — "В строю. До последнего. Сержант Соболев".

Соболев Семен Никитович

Ветеран Великой Отечественной войны 1941‑1945 г. Награжден орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медалями "За отвагу", "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941‑1945 г.", Жукова, юбилейными.

Ветеран труда, работал в геологоразведочных экспедициях, отличник геодезии и картографии Министерства геологии СССР (1967 г.). С 1982 года — действительный член Географического общества СССР.

Родился 1 сентября 1924 года.

Многие годы проживает в Охе. Член Союза художников России, член Российского отделения Интернационального Союза писателей.

Почетный гражданин Охи.

Александр Тарасов.

Новости по теме:
Подписаться на новости