Бывший начальник Холмской полиции Иван Бычков: из тюрьмы на Олимпиаду. Сахалин.Инфо
29 марта 2024 Пятница, 07:30 SAKH
16+

Бывший начальник Холмской полиции Иван Бычков: из тюрьмы на Олимпиаду

Персоны, Weekly, Общество, Холмск

Бывшего начальника Холмского ОМВД Ивана Бычкова, осужденного в октябре 2013 года за превышение должностных полномочий на 6 лет и 6 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима, выпустили на свободу. Коллегия Сахалинского областного суда изменила наказание с реального на условное. Подписи под обращением пересмотреть приговор Ивану собирали на Сахалине и в Хабаровске, откуда весной 2011 года приехал работать полицейский. Точка зрения многих представителей общественности не совпадала с мнением следствия, и это был один из тех немногих случаев, когда народ, в основной массе привыкший ругать власть и силовые структуры, встал на защиту сотрудника полиции. Наверняка в этой истории, как и в любой другой, найдутся моменты, которые читатель сможет истолковать двойственно, но это право каждого. Иван говорит, что согласился на интервью, потому что скрывать ему абсолютно нечего. Единственное, чего мы не будем делать, - называть фамилии…

Родился в 1981 году в Красноярске в семье преподавателей. С 1983 года жил на Камчатке. После окончания школы поступил в Дальневосточный юридический институт МВД в Хабаровске. В 2000 году получил звание лейтенанта и начал службу в органах МВД в должности оперуполномоченного уголовного розыска города Петропавловска-Камчатского. Обучение в ДВИЮ МВД продолжил на заочном отделении до окончания вуза в 2003 году.

С 2002 по 2011 год служил в управлении внутренних дел Хабаровского края на различных должностях оперативного состава. В 2009 году был назначен на должность начальника отдела по борьбе с компьютерными преступлениями и незаконным оборотом радиоэлектронных средств и специальных технических средств УВД по Хабаровскому краю.

В мае 2011 года переведен на должность первого заместителя начальника ОВД по Холмскому городскому округу, в июне 2011 года после прохождения аттестации назначен на должность начальника полиции ОМВД России по Холмскому городскому округу.

Награжден медалью "За отличие в службе", знаком "Лучший сотрудник криминальной милиции".

Женат, воспитывает дочь. Увлекается горными лыжами, баскетболом, учится играть в хоккей. Изучает испанский язык.

- Иван, сколько вы проработали в полиции и почему решили приехать на Сахалин?

- Я начинал с уголовного розыска, работал два года на Камчатке. Потом достиг такой планки, когда работа на полуострове стала мне неинтересна. Плюс к тому, у меня на Камчатке живет отец, он известный человек, и я был постоянно в его тени. Если я добивался какого-то успеха в работе, то это воспринималось не как моя личная заслуга, а как успех моей фамилии. Я собрал сумку и уехал в Хабаровск, где без какой-либо протекции сам шел потихоньку по карьерной лестнице - от опера к старшему оперу, к замначальника отдела. Потом, когда понял, что в управлении уголовного розыска мне становится неинтересно, ушел на службу в отдел "К". Там поработал некоторое время, а потом поступило предложение отправиться на Сахалин и снова поработать "на земле" - так с советских времен называют работу в территориальных ОВД. Мы с женой посмотрели справочную информацию в Интернете, почитали про Холмск. Узнали, что там есть хоккейная команда "Морские львы", а мне так нравится хоккей, думаю, может, в команду возьмут (смеется). Климат мягче, чем в Хабаровске. Свежий морской воздух и отличные пляжи, ничем не уступающие приморским. Нет комаров и мошки. В Южно-Сахалинске шикарный горнолыжный комплекс "Горный воздух". Решили поехать.

- Сколько вы проработали в Холмске?

- С 1 мая 2011 по 17 января 2014 года.

- Иван, давайте перейдем к событиям 5 сентября 2011 года. Как установило следствие, вы с пятью полицейскими прибыли к одной из квартир дома №71 по улице Чехова в Холмске, где проникли в помещение против воли хозяев, применили насилие и спецсредства и доставили жильцов босиком в горотдел. Давайте восстановим картину того вечера. Вот вы сидите на работе...

- Мы никогда просто так не сидим на работе. Мной был составлен регламент работы, утвержденный начальником ОМВД, в рамках которого в определенное время я проводил совещания с подчиненными и заслушивал результаты их работы за определенный период. В службе участковых уполномоченных полиции тогда была достаточно плачевная ситуация по профилактике и выявлению превентивных составов преступлений. Я человек, который привык работать честно и до конца, нередко жертвуя личным временем, которое мог бы провести с семьей или друзьями. Когда я видел не очень серьезное отношение полицейских к исполнению своих служебных обязанностей, приходилось усиливать контроль за их деятельностью. Чаще всего меня спрашивают - а почему вы там оказались вообще, по этому адресу?

- Да, не очень понятно, что за необходимость была в выезде на место самого начальника полиции.

- Ситуация следующая. Есть возбужденное уголовное дело по заявлению жительницы Холмска Светланы Жгулевой, соседки семьи Мороз, о том, что в декабре 2010 года некие лица причинили ей телесные повреждения (согласно справке из медицинского учреждения, был перелом носа). Отдел дознания не мог направить дело в суд, потому что оно направлялось в прокуратуру для утверждения обвинительного акта, а прокуратура его возвращала, так как Жгулева в своих показаниях прямо указывала на Марину Мороз как на лицо, наносившее ей удары, но Марина Мороз по данным обстоятельствам по делу допрошена не была.

- Почему?

- Первый мой вопрос был абсолютно идентичный вашему. Почему? На оперативном совещании я заслушал руководителей служб и попытался выяснить у начальника дознания и у начальника участковых, по какой причине в отдел не доставляется Мороз. Они мне докладывают, что Мороз очень проблемная, что у нее дома постоянно пьянки-гулянки, дверь сотрудникам полиции они никогда не открывают и тому подобное. Дознаватель, у которого в производстве было это уголовное дело, должен был вынести поручение о принудительном приводе этой Мороз, но, как оказалось потом, вынес поручение о том, чтобы обязать Мороз явиться в отдел.

5 сентября я собираю очередное совещание, уже без руководителей. Собираю всех участковых, которые были на тот момент в строю, задаю вопросы по выполненным ими мероприятиям, по материалам, по раскрытым преступлениям, что они наработали за сутки. В частности, я задавал вопрос, почему участковые не доставляют в отдел дознания Марину Мороз. Я ее лично тогда не знал, знал только, что это проблемная семья. Что меня больше всего поразило - участковые сидят и мне рассказывают, мол, Иван Сергеевич, мы не можем ее привести, потому что боимся идти к ним в квартиру. Сидели передо мной пятеро офицеров. Пятеро! И причем среди них были старшие офицеры. Я спрашиваю, почему вы боитесь? Потому, говорят, что там постоянно народу собирается по тридцать человек, потому что они напали на сотрудников полиции один раз, в 2010 году, и так далее. Вы представляете, каково руководителю слышать такие слова от своих же подчиненных, которые расписываются в собственной беспомощности? Естественно, я говорю - поехали, посмотрим, что там вообще за семейка, познакомимся. Потому что мне, честно говоря, стало непонятно, что это за "ячейка общества", которая мало того, что своим соседям жить не дает, носы ломает, да еще и полицейских так запугала, что те боятся свои прямые обязанности исполнять.

- Вы приехали…

- Приехали я и пятеро вот этих участковых. Я постучал в дверь. Она открылась, как ни странно, хотя мне все докладывали, что Мороз никому дверь не открывают. Ну, вот, видно, судьба такая. У них дверь металлическая, открывается наружу, справа налево. Открылась нараспашку - стоит мать Марины Мороз, Елена. И сразу мне - ты кто такой? Я говорю - начальник полиции.

- Она была пьяна?

- Мы не можем об этом судить, потому что ее в тот день никто не освидетельствовал на предмет алкогольного опьянения.

- Ну, а так, на первый взгляд?

- Как говорил в суде помощник оперативного дежурного, ему показалось, что Марина и ее мать были подшофе. Но смысл не в этом. Она начала материться, спрашивать, что нам надо. Я говорю - вы почему так себя ведете? Но делать ей замечания бесполезно. Как они привыкли выражаться, как они привыкли жить, так она и вела себя с нами. У них такая социальная группа, это их манера и способ общения. Я таких вещей не понимаю. Я человек, уважающий себя, и никому не позволю вот так поливать меня грязью. Мы стояли в одну линию, и один из участковых был крайним справа, я стоял левее него. Мороз - все это подтверждается показаниями в суде - начинает закрывать дверь. Она дергает ее, крича и матерясь. В суде она признала, что повысила голос. Но это было далеко не "брысь отсюда, негодяи" или "не будете ли вы столь любезны покинуть наше имение". На крик в коридор вылетает ее дочь Марина. И вот получается так, что старшая Мороз по инерции как бы захлопывает одного участкового, он оказывается у нее в квартире. Естественно, я потянулся вытащить его оттуда. Тут Марина накидывается на меня и начинает распускать руки. Причем, она единственная, кто впоследствии будет это отрицать. В этот момент вылетает брат Марины, ему тогда было лет 13-14, но он уже был выше меня и не выглядел на свои годы. Он прижимает меня к стене в квартире, я не могу сопротивляться, потому что у меня подмышкой сумка-барсетка с документами. Остальные мои подчиненные, оставшиеся в коридоре, стоят и смотрят, как меня и участкового бьют. Начинается потасовка, мы все оказываемся в подъезде. Один из участковых на суде говорил, что оттаскивал от меня брата Мороз, а Елена Мороз говорит про другого участкового: "Он держал меня, чтобы я не нанесла увечья Бычкову". Понимаете? Она мне еще и увечья какие-то хотела нанести! Все это продолжается какое-то время. Я, честно говоря, не помню фразу, но, тем не менее, везде в уголовном деле, в суде все говорили, что я дал команду: "Пакуйте всех", после чего участковые применили в отношении семьи Мороз наручники. Я считаю, что это была абсолютно обоснованная мера в той ситуации, они нас просто спровоцировали, и в тех условиях, при тех обстоятельствах применение наручников было абсолютно правомерно. Мы предупреждали их, чтобы они прекратили свои противоправные действия, что мы при исполнении. Все были в форме, кроме меня. О том, что мы предупреждали членов семьи Мороз прекратить ругаться матом и свои противоправные действия, говорят многочисленные свидетели.

- Что было потом? Как утверждало следствие, вы доставили их в горотдел босиком. Почему?

- Один из участковых в суде утверждал, что он в подъезде говорил Марине, чтобы она обулась, оделась, но она наотрез отказалась. Ее брату говорили - ты нам не нужен, оставайся. Он сам изъявил желание поехать с нами.

- Но вы лично давали им время обуться?

- Участковые подтверждают, что да. А я, как бы вам объяснить… Я в тот момент был в шоке. Я вообще впервые с таким сталкиваюсь, такого хамства просто никогда в жизни не видел. Люди буйные, матерятся, не стесняясь сотрудников полиции. Меня спрашивали в суде, почему я в машине не дал команду снять с них наручники? А как я буду снимать их, если Марина сидит за водителем? Мало ли что она отчебучит, начнет моему водителю глаза выцарапывать сзади, он не справится с управлением и кого-нибудь задавит. Наручники - это специальное средство, ограничивающее движение. Мы же не наносили им удары, не вели себя цинично.

- Свидетели, подтверждающие ваши слова, есть?

- Да, соседи. Жгулева наблюдала за происходящим со второго этажа, с лестничного пролета. А Золотуева в глазок, ее дверь напротив. Но, к сожалению, в суде их показания были признаны недействительными, необъективными. По мнению суда, они имеют личные неприязненные отношения с семьей Мороз и хотят обелить меня в лице правосудия.

- Что было дальше, в отделе?

- Я дал команду составить рапорты…

- С людей сняли наручники?

- С Марины сняли и отправили к дознавателю, который стал допрашивать ее по уголовному делу об избиении Жгулевой. А Елена Мороз не давала снимать с себя наручники. Говорит, хотела, чтобы ее сфотографировали, показать потом начальнику и все такое. Помощнику оперативного дежурного пришлось применять силу, чтобы снять с нее наручники.

И все время, пока они находились у нас, они материли сотрудников полиции. Кстати, все это безобразие в фойе отдела некоторое время наблюдал прокурор города, когда выходил с работы через дежурную часть.

- Сколько они там пробыли?

- Три часа, как по закону положено. Их опросили, а у меня изъяли рубашку, которую они мне порвали. Я был расцарапанный, поехал в больницу снять побои и чтобы обработали раны - все это приобщалось к материалам уголовного дела.

- Но вы не отвечали на их удары?

- Нет, удары никто из нас не наносил. Эта формулировка "с применением насилия и спецсредств" означает, что завернули руки и надели наручники. В общем, мы составили документы. Я дал команду оформить, как говорится, по полной программе, то есть направить материалы в следственный комитет для принятия решения о возбуждении в отношении них дела об оскорблении сотрудников полиции, находившихся при исполнении. Но, к сожалению, по материалам проверки в возбуждении уголовного дела отказали, зато возбудили в отношении меня уголовное дело за превышение служебных полномочий. Парадоксально, но так оно и есть. В рамках уголовного дела Мороз еще заявили гражданский иск в сумме полтора миллиона рублей. За причиненный моральный ущерб. Марина Мороз утверждает, что шла из горотдела домой босиком в тайфун, хотя на самом деле ее везли домой на машине.

- За что вам дали такой срок? У нас полицейским дают условные сроки за преступления, связанные с наркотиками, а тут почти 7 лет колонии за попытку утихомирить хулиганов. Как это можно объяснить?

- Помимо этого меня еще лишили звания, запретили занимать должности... Была бы эта статья расстрельная, думаю, меня бы и расстреляли. Я не знаю и не буду говорить мотивацию тех, кто просил назначить и назначал мне такое наказание. На оглашение приговора я пришел в форме, потому что считаю - судить меня должны как офицера. Мой поступок был во благо людей, а не для себя. И я абсолютно не согласен с тем, что он квалифицируется как преступление. Хотя, согласно решению суда, я преступник и должен теперь доказать государству, что могу жить с остальными членами социума без изоляции. Но тут, знаете, интересно получается. Когда меня выпустили, все, кто мне звонил, писал, встречал меня, говорили: "Поздравляем!". Как минимум, нелогично получается. Преступника не стали бы поздравлять с тем, что его осудили.

- То есть вы чувствовали, что общественное мнение на вашей стороне?

- Да. У меня очень много друзей на Камчатке, в Хабаровске, в Омске, Кургане, Калининграде, Питере - по всей стране. И абсолютно все следили за этим процессом, переживали. Самое странное, что обычно в нашем обществе про сотрудников полиции говорят плохо, а тут получилось наоборот. Я чувствовал эту поддержку, я за нее благодарен. Люди, которые все это придумали и которым было выгодно поступить со мной так...

- Подождите, Иван, что значит, "которым было выгодно"? Вы что-то знаете. К вам у кого-то была личная неприязнь, кто-то хотел от вас избавиться?

- Все очень банально, вы даже не поверите, насколько. Но давайте это будет на уровне моих личных предположений. Я не хочу кого-то оклеветать, но у меня есть определенное мнение. Дело в том, что у меня абсолютно принципиальная позиция по отношению к работе подчиненных, к лицам, которые живут неправильно и нарушают закон. Я никогда в жизни не поддерживал взаимосвязи сотрудников органов внутренних дел с криминальными лицами, и, будучи в тюрьме, ни с кем там не общался и не имел никаких дел. У меня такой принцип, потому что в погонах я хожу с 16 лет - начиная со школы милиции.

Но в Холмском районе ситуация в этом отношении плачевная. Город маленький, два-три ресторана, клуб, все друг с другом пересекаются, сидят за одними столами, где-то выпивают, где-то еще что-то делают... Мое принципиальное решение было такое, что если я узнаю, что кто-то из моих сотрудников общается с тем, с кем не подобает, то буду принимать жесткое кадровое решение. За это меня не любили, видимо. Но главное - в конце июля в Холмске проводилась аттестация личного состава. В тот момент я исполнял обязанности начальника ОМВД и, соответственно, вся аттестация проходила под моим контролем. То есть я находился в президиуме, в составе комиссии были руководители служб, психолог обязательно, начальник отдела кадров... Я сказал, что аттестацию будем проходить по-честному, потому что работал недавно и еще не так хорошо знал всех своих подчиненных, мне необходимо было с каждым человеком поговорить. И еще мне хотелось услышать мнение руководителей о каждом сотруднике, чтобы потом не говорили, что я принимал решение единогласно. Кого-то аттестовывали заочно, это в том случае, когда все члены комиссии не высказывали никаких претензий к его деятельности или человек находился в отпуске. В итоге комиссией было принято решение о непереаттестации ряда сотрудников - человек пять или шесть. Они были уволены из органов ОВД.

Как оказалось, был уволен сотрудник, у которого есть определенные знакомства - он очень близко дружит с человеком, который занимает должность в правоохранительной системе Холмска. И мне было в открытую сказано, мол, зря ты его уволил. Я не буду называть фамилию, но весь Холмск ее знает. Те, кто прочитает, поймут, о ком идет речь, не переживайте. Тем более, этот человек и не скрывал, что я нахожусь в тюрьме благодаря ему и его действиям.

- Он открыто хвалился этим?

- Он хвалился, конечно. И мне передавали, что он приходил и в открытую заявлял - мне все до фени, я начальника полиции посадил. Ну, да бог с ним. Весь этот процесс начался даже не с того, что за семью Мороз зацепились. В свое время я в рамках профилактических мероприятий проводил совместно с личным составом ОВД Невельска рейд по обнаружению наркотиков в Холмском ночном клубе "Утес". У нас была информация, которую нужно было проверить. Пришлось на какое-то время, буквально на час, прекратить эту дискотеку. После этого, как потом оказалось, летом 2011 года против меня пытались возбудить уголовное дело.

- За что?

- Ну, как это так - мекка холмской элиты. Какой-то начальник полиции вошел туда и испортил все удовольствие. Вроде как несколько заявлений на меня было написано недовольными. Три или четыре человека написали заявления, что я испортил им отдых.

- Наркотики-то нашли?

- Да, все было изъято.

- Были еще случаи, когда ваши действия кому-то не нравились?

- Да. Я очень "трепетно" относился к браконьерству в Холмске. В сентябре 2011 года, когда я увидел, что по операции "Путина-2011" никаких результатов нет, я сам лично поехал на побережье Татарского пролива и обалдел. С начальником ОБЭП мы оформили две группы с горбушей под триста хвостов. Потом, когда все сознались, что да, они незаконно ловили рыбу, всех привезли в отдел вместе с этой рыбой, опросили, собрали материалы, приняли решение о возбуждении уголовных дел по этим моментам, но по странному стечению обстоятельств наши постановления о возбуждении уголовных дел были отменены как незаконные. И пришлось принять решение об отказе в возбуждении дел.

- Чьи-то друзья, родственники?

- Не знаю. Я говорю по факту. Потом сразу нашелся какой-то человек из числа браконьеров, который написал на меня заявление о том, что я незаконно изъял у них рыбу, о том, что я с них якобы 50 тысяч рублей требовал и тому подобное. Пытались возбудить уголовное дело, но снова не вышло.

- Понятно. Все эти события предшествовали конфликту с семьей Мороз, давайте вернемся к нему.

- Мороз написали заявление, все это было сделано очень тихо. Меня по материалам проверки даже не опрашивали, не брали объяснений, а 13 октября 2011 года просто поставили перед фактом - Иван Сергеевич, мы возбудили против вас уголовное дело по статье 286, часть 3, пункты "а" и "б" и по статье 139, часть 3. Я говорю - ребят, за что? Отвечают - за Мороз. Какая, думаю, Мороз? То есть у меня то событие вообще не пересекалось никаким образом с тем, что я мог превысить свои должностные полномочия. Вот так Мороз стали не преступниками, а потерпевшими. А между тем, у меня есть аудиозапись, где Марина Мороз рассказывает про то, как она со своей подругой, матерью и братом избила свою соседку Жгулеву, как поджигала и разрисовывала дверь соседке Золотуевой, как они побили приехавших к ним по вызову полицейских и так далее.

- Пятеро участковых, которые были с вами в тот вечер, согласны с тем, что вы действовали в рамках закона?

- Вот, самое интересное происходит дальше. Возбуждают уголовное дело в отношении меня и того участкового, которого чуть не захлопнули в квартире, а остальных просто допрашивают: одного в качестве подозреваемого, другой отказывается от показаний, а еще двое говорят о каких-то непонятных вещах. В общем, не клеится. Потом происходят следующие события, вы поймете, я не буду их комментировать. В феврале 2012 года в отношении двух подозреваемых участковых прекращают уголовное преследование, "внезапно обнаружив" в их действиях эксцесс исполнителя. Есть такой термин, он означает, что человек думал, что я поступаю законно. На этом формальном основании прекращено в отношении них уголовное преследование. Они, мои же участковые, пишут в отношении меня заявление об отстранении меня от занимаемой должности, и в суде выносится такое решение. И они дают такие показания, которые полностью уличают меня в совершении преступления.

- Например?

- Например, что я ворвался, всем заломил руки, всех вытащил, всеми командовал - в общем, я во всем виноват.

- А до этого они такое не утверждали?

- Нет, все было нормально.

- То есть на них надавили?

- Не знаю, я не могу об этом говорить, надавили - не надавили... Но материалы уголовного дела у меня на руках, там все это отражено, могу показать. Как говорится, если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно. Я ко всему этому отношусь философски. И я перед личным составом сказал, что из всей этой ситуации выхожу с высоко поднятой головой. Потому что по уголовному делу я никого не предал, ни на кого не показал пальцем. Я не предал свои моральные принципы. В суде я сказал, что не буду извиняться перед этими Мороз, потому что считаю, что я делал все правильно. И делал это не для себя, а для тех людей, которые приходили и уже просто плакали, потому что Мороз им жизни не дают. Поэтому я ушел на пенсию с высоко поднятой головой. Единственное, что я хочу еще доделать в этой ситуации, - помочь все-таки Жгулевой, Золотуевой и другим жильцам этого проблемного дома. Они будут продолжать добиваться выселения своих соседей, семьи Мороз. После освобождения я уже встречался с ними, они напишут доверенность, я буду представлять их интересы в суде. У меня высшее юридическое образование. Кстати, все пятеро этих участковых поувольнялись. На суде у них спрашивали, связано ли их увольнение с этим уголовным делом, может быть, Бычков, то есть я, оказал на них давление, они сказали - нет, не связано.

- Насколько я знаю, семью Мороз уже пытались выселить из квартиры, безрезультатно.

- Будем повторно пытаться. Я все равно добьюсь правды. Потому что нельзя просто так взять и посадить человека в тюрьму. Ко мне на Сахалин год назад приехала жена с маленьким ребенком, родственников у нас здесь нет. Пока меня не было, если ребенок болел, жене приходилось не работать. Я могу сказать, что у меня образцово-показательная семья. Дочери 6 лет, она занимается танцами, выигрывала все спартакиады среди детских садов, стала "Мисс Холмск-2013". У меня жена просто прекрасная. Мы не материмся, не курим, не ругаемся никогда. Для меня семья, конечно, это святое. И на Сахалин мы приехали не бардачить. Я лично ехал сюда, чтобы поделиться опытом, поработать, а, может быть, и жить здесь остаться. Мне неприятно, когда я вижу беспорядок на улицах: кучи бутылок, люди выкидывают сигареты из машин, банки... В Хабаровске такого просто нет. Я всем говорю - ребят, у вас остров маленький, что ж вы делаете. Конечно, очень страшно осознавать, когда сидишь в тюрьме, что ты абсолютно беспомощное существо, что у тебя там семья, ребенок. И когда жена приходит на свидание и говорит, что Полина плачет уже и спрашивает, где папа, а ты сидишь и не знаешь, что делать... И как после этого ты будешь относиться к людям, которые с тобой вот так поступили?

Да, у меня свои моральные принципы, свой стиль руководства. Да, я простой человек, у меня есть и плюсы, и минусы. Но когда тебя планомерно пытаются сравнять с землей, ты поднимаешь голову и идешь дальше, а это еще больше не нравится, ты думаешь, да что же надо быть за людьми такими! Более того, мне рассказывали, когда меня в первый раз арестовали, там была вечеринка! И люди, которые должны бороться за правду, веселились и радовались тому, что меня посадили в тюрьму. Это не то что противно, я даже не знаю, как это назвать.

- Это ваши коллеги устроили вечеринку?

- Я не буду комментировать, правоохранители Холмска все знают. Никто и не скрывает, что он плясал, танцевал и радовался. Фотографии в соцсетях даже есть. Как можно относиться к таким людям? Я не знаю. Это просто элементарная подлость и мерзость на самом низком уровне.

- Вы говорите, "когда меня в первый раз арестовали".

- Я три месяца пробыл в тюрьме и до этого два - в процессе следствия. Ходил на суды, скрываться не собирался. 28 мая прихожу на суд, а мне говорят, что я не достоин подписки о невыезде и заключают под стражу. Говорят, Мороз написали заявление, что вы им постоянно угрожаете. Мать Мороз сказала, что у ее дочери стали отбирать телефоны, избивать в ночных клубах, жить стало невозможно. И еще якобы я угрожал своим подчиненным увольнением. С 28 мая по 24 июля я просидел в тюрьме. Потом подал апелляционную жалобу, меня отпустили под подписку о невыезде. А 9 октября прокуратура Холмска запросила для меня почти 7 лет лишения свободы, лишение звания, занимаемой должности. Я снова подал на апелляцию, и ее снова удовлетворили. Теперь у меня условный срок 4 года с испытательным сроком 3 года. А Марина Мороз сейчас объявлена ОМВД города Холмска в розыск за то, что так и не является по делу об избиении Жгулевой.

- Расскажите подробнее, где вы содержались, какие там были условия?

- Я содержался в ИВС Невельска в период с 28 мая 2013 года, когда судьей Холмского городского суда было удовлетворено ходатайство прокуратуры Холмска об изменении мне меры пресечения в виде подписки о невыезде на содержание под стражей, по 24 июля 2013 года, когда Сахалинским областным судом в удовлетворении данного ходатайства прокуратуры было отказано, а решение Холмского городского суда было отменено. Далее я содержался в СИЗО Южно-Сахалинска, после того как 9 октября был приговорен Холмским городским судом к реальному сроку наказания, и до 17 января 2014 года, когда коллегией Сахалинского областного суда приговор был изменен на наказание, не связанное с лишением свободы.

Отдельные слова благодарности хотелось бы сказать руководству УФСИН по Сахалинской области сотрудникам и руководству следственного изолятора Южно-Сахалинска. Условия содержания там созданы на достаточно высоком уровне, один раз в неделю выводят в душ, но есть возможность мыться в камере. В камере есть холодильник и телевизор, есть библиотека, где достаточно большой архив различной литературы - от классики до фэнтези и религиозных книг. Разрешают, чтобы из дома передавали юридическую или какую-то другую литературу, не содержащую признаков экстремизма и тому подобного. Питание, на мой взгляд, отличное, утром дают молочные каши, в обед первое, второе и компот. На ужин, как правило, картошка или капуста. В праздничные дни дополнительно подают салат и курицу. Гулять выводят раз в день на один час. Во время декабрьских циклонов мы с тремя ребятами, которые сидели со мной в камере, просили администрацию СИЗО разрешить нам почистить территорию прогулочных двориков от снега, чтобы побольше подышать свежим воздухом и получить физическую нагрузку. И нам разрешали. В камере можно играть в настольные игры (нарды, домино, шахматы), мы играли на отжимания и приседания. Все сотрудники СИЗО корректные и вежливые в обращении, ни разу не слышал о каком-либо рукоприкладстве или оскорблении чести и достоинства лиц, содержащихся в заключении. При поступлении в СИЗО проходишь полный медосмотр, есть своя медсанчасть, где даже имеется свой стоматологический кабинет. Есть при СИЗО магазин, где можно приобретать продукты питания и индивидуальные обеды. Для лиц с болезнями желудочно-кишечного тракта отдельный диетический стол. В некоторых прогулочных двориках есть турники и брусья для занятий спортом. Бывшие и действующие сотрудники правоохранительных органов содержатся вместе в отдельных камерах, но режим для них такой же, как для остальных. За нарушение режима содержания наказывают карцером. Ко мне лично какого-то особого отношения не было, единственное - практически всем сотрудникам СИЗО было интересно, по чьему велению я оказался под их "присмотром". Многие сочувствовали мне и моей семье.

- Работать в органах вы больше не сможете?

- Почему? Если я сейчас подам кассационную жалобу, если меня оправдают все-таки, то я смогу восстановиться. Просто я этого делать не буду. Я хочу перевернуть эту страничку своей жизни, потому что сделал достаточно хорошую карьеру. Никого не предавал, никому "не шил" какие-то дела. Ко мне относятся уважительно. Жена у меня сейчас просто безумно счастлива, что от меня отстали. Мы спокойно с ребенком ходим на каток. Я оформляю пенсию и отдыхаю, занимаюсь спортом.

- Вы собираетесь оставаться на Сахалине?

- Мы на Сахалине оставаться не будем. Мне безумно, конечно, нравится здесь климат, Горный Воздух. Я встал на горные лыжи, для меня это вообще безумное счастье. В прошлом году впервые съездил на рыбалку на Буссе, на корюшку - за уши не могли меня оттянуть. В Яблочном море ничем не уступает Владивостоку, куда мы каждый год ездили. И главное - очень много порядочных неравнодушных людей. Обязательно будем приезжать в гости.

- Какие у вас планы на ближайшее время?

- Первым делом слетаю к родителям, мама у меня в Хабаровске, а отец на Камчатке. К друзьям слетаю в Курган, Питер. Мне друзья купили билеты в Сочи на Олимпиаду, подарок такой сделали к освобождению. Обязательно съезжу. Вернусь, займусь помощью тем, кто живет по соседству с семьей Мороз, чтобы через суд прекратить этот бардак, восстановить справедливость. А в конце мая мы спокойно соберемся и уедем, чтобы дочка в первый класс пошла в Хабаровске.

- Ну, а работать где планируете?

- У меня много предложений. Я человек разносторонний, компанейский. На сегодняшний день я на все предложения отвечаю отказом, мотивируя это тем, что до июня буду отдыхать на пенсии, больше проводить времени с семьей и заниматься спортом. Главное - друзья верные есть, а работа - это мелочи.

- Да, друзья познаются в беде...

- Конечно. Но были и такие, кто показал себя с другой стороны. Свое истинное лицо. По этому поводу есть отличная притча. Собрался сын жениться и попросил отца, чтобы тот разослал приглашения на свадьбу всем его друзьям, которые есть у него в телефонной книжке. Когда настал день свадьбы, сын увидел, что из гостей пришли только десять человек, и говорит отцу: "Папа, я же просил тебя разослать приглашения всем моим друзьям". На что отец ему ответил: "А я абсолютно всем отправил приглашения, только написал, что у тебя не свадьба, а что случилась беда и нужна их помощь. Вот все те десять человек и есть твои настоящие друзья".

- Ваше мнение о современной полиции. В связи со всем этим пресловутым переименованием и не только. Что вообще у нас в полиции происходит?

- Я ничего плохого не хочу сказать, но в полиции стало работать очень сложно. Чтобы работать там сейчас, нужно иметь стальные нервы, просто огромную трудоспособность. А моральные качества полицейского вообще, наверное, не должны быть сопоставимы с качествами работников любой другой службы. Надо быть очень грамотным, честным, очень любить свою профессию. Знаете, есть писатель Бруно Ясенский, поляк, его расстреляли в 17 году, он сказал такую фразу: "Не бойся врагов - в худшем случае они могут тебя убить. Не бойся друзей - в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных - они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существует на земле предательство и убийство". И вот полицейский прежде всего не должен быть равнодушным, это самое главное. Не должен быть равнодушным к бедам людей. Слово "участковый" вообще созвучно со словом "участие". Меня все спрашивают, почему я туда поехал? Да потому, что я не могу быть равнодушным. Люди страдают, а мне стыдно за своих подчиненных, которые просто-напросто не могут нормально и достойно исполнить свой долг.

У меня мама учитель русского языка и литературы, но к своему стыду я кучу раз пытался прочитать книгу "Мастер и Маргарита", и только в тюрьме это получилось. И мне очень понравилось, помните, когда Иешуа Га-Ноцри стоял перед Понтием Пилатом, и тот его спросил, что он считает самым главным пороком человека. И он ответил, что самый главный порок человека - это трусость. Вот этого порока у сотрудника полиции не должно быть. Он должен быть уверенным и твердым в своих взглядах, принципах и моральных устоях. Трусость просто непозволительна в его деятельности. В этом я абсолютно уверен.

- Есть те, кому бы вы хотели сказать слова благодарности?

- Безусловно. Наверное, главные слова благодарности нужно выразить моей семье и моим родителям. Огромное спасибо всем моим друзьям из всех уголков нашей огромной Родины. Отдельная благодарность личному составу ОМВД России по Холмскому городскому округу, руководству УМВД по Сахалинской области в целом и руководителям территориальных ОМВД за поддержку и понимание. Большое спасибо неравнодушным жителям Холмска за их активную гражданскую позицию и всем тем, кто помогал моей семье в период моих тюремных "посиделок".

Новости по теме:
Подписаться на новости